Священная секира Мамоново

Мамоново (до 1947 года- Heiligenbeil) — приграничный с Польшой районный город Калининградской области, основаный в 1301 году. Слово Хайлигенбайль (Heiligenbeil) означает «Священная секира», где речь идёт о секире, которой по преданию были изрублены изображения языческих богов пруссов во время крестового похода Тевтонского ордена. В 1947 году Хайлигенбайль был переименован (посмертно) в честь подполковника Мамонова (1919—1944), командовавшего стрелковым полком, участвовавшим в боях за этот город во время Второй мировой войны.

Еще несколько лет назад Мамоново называли "таможенный пост". Сейчас, когда "граница на замке", на подъезде к ней закрыты все торговые точки, включая бесконечное множество бензозаправок, которые продавали бензин специально для этого въезжающим из ЕС, где автомобильное топливо стоит гораздо дороже. В городе также больше не найти хорошего сыра и колбасы из Польши, чем всегда славилось Мамоново до введения анти-санкций против "недружественных стран". «Священная секира» нынешнего государства с огромным удовольствием рубит и давит тракторами любой контрабандный товар, нелегально поступающий из за границы - демонстрирует это по телевидению. Демонстрировало. Сыр и колбаса, конечно же, не являются символами богов нынешнего населения Мамоново, но можете себе представить как голодный обыватель может реагировать на такого рода вандализм, сидя вечером перед своим любимым телевизором.

Въезжая в Мамоново, по дороге в ЕС или обратно, легко почувствовать общее депрессивное настроение его жителей, которое во время праздничных выходных превращается в алкогольную агрессию на фоне множества уличной рекламы с призывами к участию в СВО, которая чередуются с плакатами великой победы в Отечественной войне. Это просто не может не вызывать состояния какой-то невероятной печали, сюрреализма и ужаса происходящего вокруг или внутри тебя.

На главной площади города, по старой привычке фотожурналиста, я долго наблюдал за двумя мальчишками в руках которых были как бы игрушечные револьверы, но заряженные взрывными капсулами. Из своих одинаковых сумок они доставали "патроны", с любовью заряжали им свое оружие после чего начинали передвигаться по площади изображая "солдат специального назначения". И неожиданно стрелять. Частно в некуда, но иногда в сторону того или иного человека, который, вероятно, им был не очень симпатичен или представлялся "врагом".

Разумеется они заметили мое внимание к ним, никак не реагировали, но лишь до некоторых пор. Вдруг один из них резко повернулся ко мне, поднял свой револьвер и выстрелил, прицелившись мне в голову.

Признаться, я совсем не ожидал этого, но еще со времен Первой чеченской войны оружие, направленное мне в лицо, вызывает во мне чудовищные воспоминания страха и ужаса всех увиденных мной войн. Я попытался пнуть ногой, наведенный на меня игрушечный пистолет, но пацан был ловок: выстрелил, лихо развернулся на месте и убежал прочь.

На площади города играла патриотическая музыка. Недалеко от тира, где за 350 рублей можно купить 20 выстрелов, девочки раскрашивали лица друг другу яркими красками или пускали на случайных прохожих цветные мыльные пузыри. Взрослые женщины по очереди фотографировались на свои телефоны у плаката "Я люблю Мамоново", и здесь же мужчины учились или вспоминали как правильно и быстро разбирать автомат Калашникова.

Война никогда не закончится в нашем сознании независимо от того, кто мы в ней - победители или побежденные.

Олег Климов, Дневник фотографа, 19 июля 2025

Republic of the incurables

You know, there are many places around my home where I fought, but I don’t feel like I ever left the war—or that it ever ended. For a while, I’ve had no rifle, no grenades, no mortar. I have no weapons, but I also have no sense that the war is over. It continues. Not only inside me—no. Around me

Learn more